Приятного прочтения.

МОЛОДОСТЬ РОССИИ

Трибуны сплошь заполнены гостями. Нашими соотече­ственниками и иностранцами. Здесь и прилетевший на днях Герберт Уэллс. Рядом со знаменитым английским писателем-фантастом — Михаил Кольцов.

Оба захвачены происходящим на площади. Непрерыв­но сменяя друг друга, перед зрителями открываются пано­рамы одна другой величественнее.

Впереди колонны спортивного общества «Динамо» плывет огромный шар, а на нем замерла изумительной гра­ции юная девушка, гордо смотрящая вперед. Спортивное мастерство юношей и девушек то и дело демонстрируется в самых разнообразных формах и жанрах. Пластика. Ак­робатика. Танцы. Архитектура. Да, да, и архитектура!

Любой зодчий поклонился бы создателю той движущей­ся пирамиды, что составлена из бронзовых фигур семисот студентов Центрального института физической культуры и спортсменов Электрокомбнната. Пирамида раскинулась па всю ширь площади и взметнулась далеко ввысь.

...Над Красной площадью появляются три самолета. Спортивная авиация демонстрирует школу высшего пило­тажа.

Четыре часа продолжается спортивный праздник. О том, какое впечатление произвел он на Герберта Уэллса, Михаил Кольцов рассказал на следующий день в «Прав­де». Он писал: «Раздирая воздух воплями мотора, камнем падали и опять взмывали над площадью самолеты-акроба­ты. Он спросил, мимоходом, не отрывая глаз от марширу­ющих рядов:

—                  Моторы этих аэропланов, они сделаны здесь, в ва­шей стране?

—                  Да, конечно. Как и все, что здесь на площади.

—                  Что именно?

—                  Все. Буквально все...

(В Этот момент из проезда Исторического музея на Красную площадь вышла пятитысячная колонна велоси­педистов и мотоциклистов.— 10. Ю.).—-Ну хотя бы эти велосипеды. Вот эти шелковые блузы. Вот эти теннисные ракетки. Обувь.

—                  И воздушный шар тоже? — увидев плавно поднима­ющийся в свободный полет аэростат, спрашивает Герберт Уэллс.

—                  Конечно. И газ в нем — тоже. Я могу перевести вам названия заводов, на которых работают все эти юные спортсмены. Впереди каждой колонны — щит. На нем из цветов сделана надпись — название предприятия. Вот за­вод арифмометров, вот каучуковый, вот подшипниковый, вот электроламповый, станкостроительный, часовой завод.

...Знаменитый и старый писатель взглянул в ослепи­тельные небесные выси и дружелюбно усмехнулся:

—            Судя по сегодняшнему дню, вы и солнце для себя делаете сами...»

Россия солнечная! Как далеко вперед шагнула ты от той, которая осенью 1920 года в глазах того же Герберта Уэллса выглядела погруженной во мглу.

 

— Контраст поразительный! — заявляет он в этот при­езд.

Английский писатель имел все основания для такого заявления. Он был знаком еще с царской Россией, которую посетил в январе 1914 года. Он помнил не только дорево­люционный Петербург и Москву, но и русскую деревню,  гостил у помещика-народовольца А. В. Тыркова. (Любопытно, что перебирался он через реку на санях по льду неподалеку от будущего Волхов-строя.)

Вместе с гостеприимным хозяином, старавшимся свои­ми прогрессивными начинаниями облегчить жизнь кресть­ян, он побывал в их семьях и побеседовал с ними.

Две недели продолжается это зимнее путешествие Гер­берта Уэллса, которое приведет его к твердому убежде­нию:

— Россия отстала от Западной Европы на триста лет.