Приятного прочтения.
«ВЕРЮ В ВЕЛИКУЮ БУДУЩНОСТЬ РОССИИ»
«Чтобы быть справедливым, я должен заявить, что работа Советов по оказанию помощи превзошла все, что можно было ожидать от них,— пишет Нансен по возвращении из Москвы в Женеву, где находится главная контора его миссии.-—Я считаю лишним заявление, что не политические мотивы побуждают меня воздать им должное. Многочисленные в настоящее время пявитатет организаций по оказанию помощи единодушие твердость членов русского правительства в борьбе с .голодом, превзошли нес ожидания и надежды».
Всю свою титаническую энергию отдает выполнению долга человеческой совести Фрнтьоф Нанеси. То в одной, то в другого европейской стране он закупает хлеб, рыбу, жиры, медикаменты и чуть ли не с хронометром в руках, следит за своевременном отправкой их в Россию.
Но одного займа, предоставленного нашим правительством Нансену па эти расходы, недостаточно. Животрепещущий вопрос, дня—кредиты европейских правительств и а те же нужды. Кредиты, своевременное возвращение которых нами гарантировано. Кредиты, а не милостыня господ из буржуазных парламентов. Но вместо них Нансену предъявляют ультиматумы, потоки антисоветском клеветы льются со страниц продажной буржуазной печати. На тех же позициях стоит и Лига Наций, к которой, тщетно апеллирует Фрнтьоф Нансен. Под разными предлогами, увертками, отписками решение вопроса затягивается.
Кто совесть, совесть кристально честного человека, не позволяет ему мириться с этой нечистой игрой.
Может быть, негде взять хлеб, чтобы отправить в помощь голодающим? Напсен называет страны, которым удалось собрать хороший урожай: Канада, Америка, Аргентина. Здесь непроданный хлеб гноят па складах, бросают в паровозные топки.
С трибуны Лиги Нации Нанеси обличает лжецов, пытающихся самыми нелепыми россказнями бросить тень на порядок распределения в России продуктов, адресованных жертвам голода.
Все ото требует воли, выдержки, нервов.
«Кажется, что Нансен сейчас нигде по отдыхает, даже в зале заседаний,---в этом не может отказать самоотверженному и бескорыстному другу Советской России даже корреспондент белогвардейской газеты «Руль».— Его лицо озабоченно, сурово. А как только кончились дебаты, так тотчас он спешит... перебежать пространство, отделяющее здание Реформации от огромного отеля «Метрополь», где расположилась его штаб-квартира. Тут далеко за полночь над русским голодом работают его секретари...»
Но на то белогвардейский журналист и верный слуга своих господ, чтобы посеять сомнение в успехе миссии, взятой на себя великим гуманистом.
«Бремя, взятое на себя Нансеном, огромно и может оказаться не по силам его еще крепким и прославленным энергией плечам,— пишет он.— Прямолинейный практик, натура, несомненно, скандинавская, он идет к своим целям прямо и упорно; но сейчас чего только не говорят о нем... Факт тот, что Нансен весьма стремительно и не спросясь ни у кого совершил свое плавание в Москву и водрузил в Кремле свой флаг. Этим он возбудил против себя полмира».
Поистине, слуга своих господ, белогвардейский прихвостень верен им... Он пророчествует:
«Сейчас положение Нансена труднейшее. Над ним еще раз сгущается тьма полярной ночи и точно готов погаснуть электрический фонарь на мачте его «Фрама», так ярко освещавший арктические снега...»
Но никому не сломить духа Нансена. На отказ Лиги Наций помочь народу Советской России он отвечает обращением к частным организациям. Их набирается тридцать две. Так закладывается основа «Фонда Нансена», который в конечном счете превысит 40 миллионов франков — значительную по тому времени сумму. Создатель же его отдаст в этот фонд свои личные сбережения и полученную им в 1922 году Нобелевскую премию. Она пойдет на организацию двух показательных сельскохозяйственных станций. Один из этих крупных совхозов — на Днепре — получит имя норвежского ученого.
Наладив регулярное поступление в Советскую Россию транспортов с продовольствием, одеждой, лекарствами, приобретенными на добровольные пожертвования, Нансен неоднократно приезжает к нам.
Из Москвы он направляется на Волгу — в Саратовскую и Самарскую губернии. Туда, где последствия голода всего тяжелее. Трагедия стихийного бедствия предстала перед глазами Нансена во всей своей безжалостности. Сердце его сжималось от боли при виде умирающих от голода людей. Однажды он разрыдался. Тем жарче разгорался в его сердце гнев против тех, кто на несчастье России намеревался заработать себе политический капитал.
...Возвратившись в Норвегию, Нансен выступает перед трехтысячной аудиторией, собравшейся на его доклад о борьбе с голодом в России. Он рассказывает о героических усилиях Советского правительства, направленных на ликвидацию голода.