Приятного прочтения.
ПЛАМЯ СРЕДИ ТЕМНОЙ НОЧИ
В то же время в самой России сидят на чемоданах владельцы крупных французских фирм. Закрыв еще не национализированные предприятия, они нанесут чувствительный удар советской экономике. Жак Садуль вначале всячески отговаривает их от этого намерения. Затем, при
его же. посредстве, французские промышленные магнаты яосещают Ленина. Глава Советского правительства убеждает их, что сотрудничество принесет выгоду и рабочим ж хозяевам.
Дважды в критические для Советской власти моменты Садулю удается оказать ей серьезные услуги благодаря своему положению и авторитету, которым он пользуется во французской военной миссии в Петрограде.
При формировании Советским правительством делегации для ведения мирных переговоров с немцами в Брест-Литовске встает вопрос о компетентных военных специалистах. Искать их надо среди кадров царского генералитета. А время не терпит. Жак Садуль передает французскому генералу Иисселю просьбу В. И. Ленина назвать требуемые кандидатуры. Посредничество увенчалось успехом. И генералы и адмирал, вошедшие в состав делегации, честно выполнили свои обязанности.
Позже, когда вероломство Троцкого на переговорах о мире в Брест-Литовске поставило под угрозу самое существование социалистического Отечества, потребовались срочные меры оборонительного характера. Возобновивших наступление немцев надо было во что бы то ни стало остановить. И вот в один из таких драматических дней Жак Садуль приводит к Ленину своего сослуживца, французского офицера де Люберсака.
Зачем? Что хочет сказать или предложить коллега Жака Садуля Председателю Совета Народных Комиссаров? Содержание их беседы позже изложит сам Ленин.
««Я монархист, моя единственная цель — поражение Германии»,— заявил мне де Люберсак. -Это само собою, ответил я... Это нисколько не помешало мне «согласиться» с де Люберсаком насчет услуг, которые желали оказать нам специалисты подрывного дела, французские офицеры, для взрыва железнодорожных путей в интересах помехи нашествию немцев. Это было образцом «соглашения»,
которое одобрит .всякий сознательный рабочий, соглашения в интересах социализма» '.
. Влекомый желанием видеть Ленина, разговаривать с ним, слышать его публичные выступления, Жак Садуль наблюдал вождя революции за работой в самой напряженной исторической обстановке. Обстоятельства бывали разными — и нечеловеческая перегрузка, и первое покушение на жизнь Владимира Ильича, и демарш дипломатического корпуса, и левоэсеровский мятеж, а Ленин — провидец светлого будущего — оставался все тем же непреклонным в достижении поставленной цели.
В январе 1918 года Жак Садуль посещает Ленина, только что вернувшегося с Карельского перешейка, где он провел краткосрочный отпуск. Пять новых ленинских документов появились на свет в результате этой поездки.
«Лихорадка прошла, усталость остается...— заносит в дневник Жак Садуль свои впечатления о Ленине, возобновившем работу, и тут же добавляет: — я знаю, что этот поразительный человек обладает такой энергией и волей, что вскоре, я уверен, он оправится...»
Так и произошло. Полный жизненных сил, вдохновения Ленин вскоре с трибуны III Всероссийского съезда Советов в Таврическом дворце отчитывается перед его делегатами о деятельности Совета Народных Комиссаров...
На редкость правдиво и ярко запечатлел ленинский образ на V Всероссийском съезде Советов Жак Садуль. Напомним, что левые эсеры решили использовать съезд для психических атак на нашу партию перед началом задуманного ими антисоветского мятежа.
«Волнение снова достигает предела,— передавал Жак Садуль
атмосферу, накаленную левоэсеровскими демаго
гами в Большом театре.— Угрозы всем большевикам, грубо брошенные в зал
Спиридоновой («Я снова возьмусь за револьвер и за бомбу, которые некогда
держала в своих руках»), давят на дебаты, как тяжелый груз. Все знают, на что
способны эсеры-террористы. Но тут встает с места Ленин. Его удивительное
лицо... как всегда, спокойно, улыбка же — насмешлива. Он не перестает и не
перестанет усмехаться под градом оскорблений, нападок и прямых угроз, которые
сыплются на него с трибуны и из зала, В трагической обстановке, когда этот
человек знает, что на карту поставлено его дело, его идеи, его жизнь, эта
широкая улыбка, которая некоторым кажется неуместной, создает впечатление
необыкновенной силы. Изредка какое-нибудь особенно острое словцо, особенно
хлесткое оскорбление на мгновение сгоняют с его лица усмешку, которая
возмущает и приводит в отчаяние противника. В такие мгновения губы его
сжимаются, взгляд твердеет, глаза начинают метать молнии из-под сдвинутых
бровей» '.